Родственники в реанимации

Осложнения после ИВЛ

По разным данным, около трети пациентов могут испытывать ПИТ-синдром (последствия интенсивной терапии): тревожность, депрессию, что существенно влияет на качество жизни.

Как осмыслить, проговорить и скорректировать этот опыт рассказывает Татьяна Романовская, психотерапевт, ассистент кафедры психиатрии и медицинской психологии БГМУ.

Почему возможны нарушения психики, кто в группе риска?

Подключение к аппарату ИВЛ – это экстренное мероприятие по спасению жизни, оно за гранью стандартного человеческого опыта. Еще недавно человек был здоров и вдруг не может самостоятельно дышать, его судьба в чужих руках. Поэтому в группе риска может оказаться каждый, но в первую очередь те, для кого это стало шоком, кто не понимает, что происходит и что будет дальше. Состояние беспомощности, неопределенности порождает тревогу и страх. Пребывание на грани жизни и смерти – это кризисное состояние, которое каждый переживает и перерабатывает по-своему. Но однозначно это оставляет определенный след в жизни человека.

Как проявляются психические нарушения?

Сама по себе острая дыхательная недостаточность, невозможность сделать вдох или выдох вызывает тревогу, которая может доходить до паники и нарушения сознания в стационаре. Для этого в реанимациях используют успокоительные средства.

Могут быть и отдаленные последствия в течение полугода-года (иногда и дольше). Возможны ухудшение памяти, сложность в принятии решений. К психическим проблемам относятся посттравматический стрессовый синдром, депрессия, бессонница, тревожность. У человека может возникнуть психогенная отдышка, он задыхается, когда нервничает. Могут обостриться сопутствующие заболевания.

Можно справиться самому или необходим психотерапевт?

В условиях стационара профилактика ПИТ-синдрома зависит от врача. У пациента в силу высокого уровня стресса и физического состояния нет возможности бороться с ним. Пациенты палаты интенсивной терапии нуждаются в том, чтобы люди вокруг направляли, поддерживали телесный контакт, рассказывали, что происходит, смотрели в глаза.

После выписки большинство пациентов восстанавливаются и продолжают спокойно жить дальше. Но около 30 % нуждаются в психотерапевтической помощи. Если человек чувствует, что он не может нормально функционировать (из-за подавленности, нарушения сна, страшных сновидений, высокого уровня тревоги, появившихся сложностей в межличностных отношениях), то стоит обратиться к психологу или психотерапевту.

Приведу пример моей пациентки с ее согласия. В 26 лет, будучи абсолютно здоровой спортивной девушкой, она заболела ОРВИ. Продолжала ходить на работу. На четвертый день болезни проснулась от удушья, очень испугалась и вызвала скорую помощь. В стационаре ей поставили диагноз «пневмония», что для нее само по себе стало шоком, так как она никогда не болела. Далее у нее развился острый респираторный дистресс-синдром на фоне вирусной пневмонии с отеком легких и дыхательной недостаточностью. Она оказалась в реанимации на аппарате ИВЛ и пролежала там 8 дней. О том периоде у нее сохранились разные воспоминания. Она описывала чувство страха, беспомощности, дезориентации. Особое значение в этот период имело внимательное и спокойное отношение работников реанимации, которые все ей поясняли, успокаивали, давали надежду.

После выписки и восстановления у пациентки изменилось ощущение себя. Она чувствовала физические ограничения, слабость, не могла вернуться к привычной активности, беспокоили нарушения сна, периодически просыпалась с боязнью задохнуться. Повысился уровень тревоги в отношении своего здоровья. Она стала более эмоциональной, обидчивой и ранимой. Поэтому через месяц после выписки она обратилась к психотерапевту. Процесс терапии занял около двух месяцев (8 консультаций). Цель нашей работы была в переосмыслении травматического опыта болезни, чувства потери контроля и безопасности. Сегодня, со слов пациентки, она рада тому опыту: «Я стала по-другому расставлять приоритеты, ценить здоровье и понимать, как здорово просто легко и свободно дышать».

Что необходимо из средств гигиены?

В отделениях реанимации точно пригодятся гигиенические салфетки, памперсы, одноразовые клеенки. Туалеты для пациентов здесь не предусмотрены (за исключением редких отделений после реконструкции). Поэтому пациенты ходят в судно или подгузники. Памперсы в основном нужны для защиты от каловых масс, так как для отвода жидкости людям обычно ставят мочевые катетеры, через которые моча выходит в специальный мешок.

— Врачам важно знать количество мочи (диурез), чтобы контролировать состояние пациента, поэтому мы используем катетеры. Как только человеку становится лучше и он может самостоятельно контролировать функцию мочевого пузыря, мы их вынимаем, — поясняет Ольга Светлицкая.. Также нужен шампунь, расческа, поскольку в реанимации пациентам моют голову

Для мужчин просят бритву (бритвенный станок).

Также нужен шампунь, расческа, поскольку в реанимации пациентам моют голову. Для мужчин просят бритву (бритвенный станок).

Этика

К сожалению, большинство палат в реанимациях до сих пор общие. Обычно в палате минимум 5–6 пациентов. Попытки разделить палаты на мужские и женские предпринимаются там, где это возможно, но не всегда успешны. Пациент в реанимации должен быть раздет. Это правило на случай выполнения экстренных манипуляций. Я не думаю, что женщине будет комфортно, если врач будет осматривать ей живот после операции или медсестра проверять мочевой катетер в присутствии мужа ее соседки. Подобные проблемы возникают в связи с использованием судна. А когда происходит задержка мочи просто от того, что человек стесняется, эти проблемы становятся и медицинскими. Присутствие посторонних их, мягко говоря, не решит. Кроме того, нарушается соблюдение медицинской тайны, так как факт нахождения в больнице соседей по палате и некоторые подробности становятся очевидны. В интернет-полемике предлагают навешать занавесок. Но мы помним, что медсестра постоянно должна видеть пациента. Не хотелось бы за занавеской пропустить кровотечение по дренажу. Кроме того, занавески — отличная база для бактерий. Ну и стоит ли говорить, что их просто на данный момент нет в оснащении.

Когда в онкологии требуется реанимация

Реанимация в онкологии предполагает, если не возвращение больного раком к абсолютно нормальной жизни, то поддержание жизненных функций в стабильном состоянии.

В каких случаях пациента доставляют в реанимационное отделение? Отличий в работе онкологического реанимационного отделения от обычных существует. Кроме типичных случаев сердечно-легочной реанимации после остановки сердца или фатальных нарушений ритма, что тоже случается при злокачественном процессе, онкобольной поступает в реанимационное отделение:

• После обширных комбинированных операций при распространённых злокачественных процессах, когда единым блоком удаляется раковая опухоль и прилежащие к ней органы и ткани.
• После торакальных вмешательств, когда изменение анатомического соотношения в грудной полости после удаления части или всего легкого с лимфоузлами или опухолевого конгломерата средостения впрямую сказывается на работе сердца.
• После удаления части или всего желудка по поводу рака, потому что злокачественный процесс вызывает катастрофическое нарушение метаболизма, что в конце прошлого столетия приводило к смерти каждого четвертого оперированного, вмешательство в брюшной полости может привести к раздражению блуждающего нерва, отчасти определяющего сердечный ритм.
• При всех вмешательствах на головном мозге из-за опасности отека и сдавления продолговатого мозга, где располагаются центры регуляции сердечно-сосудистой и дыхательной систем.
• При тяжелейших осложнениях химиотерапии 4 степени, например, при критической тромбопении с опасностью спонтанных кровотечений, некротическом энтерите и так далее.
• При постхимиотерапевтических осложнениях 3 степени у пациентов с тяжелыми сопутствующими заболеваниями, когда возможна их декомпенсация.
• При использовании некоторых иммунологических противоопухолевых препаратов, вызывающих тяжелые аллергические реакции, и при высокодозной химиотерапии.
• Для наблюдения за состоянием пациента после некоторых «нестандартных» методов введения химиопрепаратов.
• При декомпенсации сопутствующих заболеваний, к примеру, гипогликемической или гипергликемической коме при сахарном диабете, фибрилляции желудочков и так далее.
• При нарушениях дыхания в результате обширного метастазирования в легкие для проведения принудительной — аппаратной вентиляции.
• После кровотечения в любом органе на фоне распада злокачественной опухоли.

Невозможно перечислить все клинические ситуации, когда функционирование органов и систем становится настолько недостаточным для поддержания жизни, что требуется экстренное и активное вмешательство профессионалов.

Дети умерли в одиночестве

Татьяна Рыжкова (п. Городище Волгоградской области) и Светлана Дмитриева (Кострома)

Но получить допуск в реанимацию удается не всем. 13 февраля в реанимациях умерло сразу два ребенка, чьи родители обратились в ВОРДИ. Близкие не были готовы общаться с «Правмиром», так как еще не успели похоронить детей, но согласились, чтобы организация озвучила их истории.

Денису Рыжкову из поселка Городище Волгоградской области было 17 лет, у него был ДЦП. Мальчик лежал в реанимации ковидного госпиталя, маму к нему не пускали. 

Маму 3 месяца не пускали в больницу к ребенку. Нюта Федермессер — о власти врачей в пандемию

«Мы столкнулись с непониманием врачей. Можно сказать, меня выкинули на улицу, а ребенка оставили, не разрешив видеть его хотя бы 5 минут в день», — писала в обращении его мама Татьяна. 

Она без конца звонила главврачу, но раз за разом получала отказ: «Не положено по закону. Инфекционная больница». На четвертый день Дениса без ведома родных перевели в другой госпиталь, где врачи пообещали пустить маму к сыну на следующий день — требовалось только подписать бумаги. Но Денис не дождался и умер ночью.

— Мама обратилась к нам в четверг на горячую линию ВОРДИ, — рассказывает Светлана Черенкова. — Ее курировала координатор по паллиативной помощи в Волгоградской области. Женщину просили сделать анализ на ковид, потому что без анализа попасть в реанимацию невозможно. В итоге ждали результаты теста, а он оказался с ошибкой. Мы потеряли целый день. Не успели.

Вторая история произошла в Костроме со Светланой Дмитриевой, бабушкой-опекуном 11-летней Вики. У девочки была остановка сердца. Ее откачали, но бабушку к ребенку не пустили, реаниматолог отказал. А потом сердце остановилось во второй раз.

Светлана так и не увидела внучку: все стояла у двери и ждала, когда разрешат войти и проститься, но с ней заговорили, только когда Вики не стало.

«Жаль, что так дорого обходятся решения — ценой одиночества детей. Я бы даже сказала, ледяного одиночества среди белых кафельных стен, яркого освещения и чужих незнакомых людей в белых халатах», — написала бабушка федеральному куратору ВОРДИ.

Могут ли родители находиться рядом с ребенком в отделении реанимации?

Согласно п.3 статьи 51 Федерального закона от 21.11.2011 года № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» члены семьи могут находиться рядом с ребенком при его лечении в стационаре:

Помните, что фраза «при наличии медицинских показаний» относится к оплате за пребывание, а не к праву присутствия родителей вообще. Речь идет о том, что с родителей ребенка старше 4 лет может взиматься плата за предоставление спального места и питания. Однако только если врач решит, что для совместного пребывания родителя с ребенком нет медицинских показаний.

Совместное пребывание распространяется на все отделения стационара, включая отделение анестезиологии и реанимации, разъяснил Минздрав РФ в Письме Министерства здравоохранения РФ от 09.07.2014 г. N 15-1/2603-07:

Родители и другие законные представители ребенка до 18 лет вправе сами решать – находиться ли с ребенком в стационаре постоянно или выбрать режим посещений.

Обратите внимание, что врач не может отказать родственнику в совместном пребывании с ребенком до 15 лет в отделении реанимации, ссылаясь на отсутствие соответствующих условий

3. Могут ли больного ребенка посещать другие члены семьи, родственники, знакомые?

Да, могут.

Другим членам семьи, в том числе дедушкам, бабушкам, тетям и тд, не требуется доверенность для нахождения вместе с ребенком. Согласия родителей достаточно.

Однако в отделение реанимации посетители, которые не являются прямыми родственниками пациента, допускаются только в сопровождении близкого родственника – отца, матери, ребенка.

Помните, что в отделении реанимации и интенсивной терапии одновременно разрешается находиться не более чем двум посетителям. Также не разрешается посещать пациентов детям в возрасте до 14 лет.

4. Что делать, если вас не пускают в отделение реанимации?

— Идём к лечащему врачу;

— Требуем предоставить обоснованный письменный (!) отказ с указанием нормативного документа, на основании которого отказывают пустить к ребёнку; упоминаем о решимости обратиться к главврачу и направить жалобу в прокуратуру и Росздравнадзор;

— От лечащего врача идём к главному врачу (заместителю, если главного нет или он не принимает) с распечатанным в двух экземплярах заявлением с просьбой допуска к ребёнку;

— В случае отказа требуем предоставить обоснованный письменный (!) отказ и указать тот нормативный документ, на основании которого отказывают пустить к ребёнку;

— Снова упоминаем о решимости обратиться с жалобой в прокуратуру и Росздравнадзор, предупреждаем, что придём снова и уже с письменной жалобой;

— Если главврача нет на месте или он вас не принимает, обращаемся к секретарю с просьбой принять заявление и зарегистрировать его в официальном порядке (один экземпляр отдаете, на другом вам должны проставить входящий номер, дату принятия и подпись принявшего лица – этот экземпляр оставляете у себя);

— Если ситуация не изменилась, составляем жалобу на имя главврача, с двумя экземплярами жалобы; опять разговариваем с главврачом (заместителем), если опять отказали – подаём также в официальном порядке с регистрацией у секретаря;

— Если копию жалобы не зарегистрировали, то предупреждаем главврача, что отправим её по почте – идём на почту и отправляем жалобу заказным письмом с описью вложения;

— Звоним на горячую линию Минздрава РФ — 8 800 200-03-89;

— Подаём обращение через сайт Росздравнадзора или на горячую линию Росздравнадзора — 8 800 550 99 03.

Теперь к решению проблемы рекомендуется привлечь юриста.

— Идём в прокуратуру и подаём жалобу на нарушение права на совместное пребывание с ребёнком в стационаре. Необходимо два экземпляра жалобы – на втором вам поставят дату, входящий номер и подпись принявшего лица, этот экземпляр оставляете у себя;

— Отправляем жалобы в Территориальный орган Росздравнадзора и территориальный Фонд ОМС по Вашему субъекту; находим в интернете адрес уполномоченного по правам ребёнка в своем субъекте РФ и отправляем жалобу;

— Идём на приём к Министру/руководителю Департамента здравоохранения субъекта РФ.

Помните, что во время всех важных разговоров лучше включать диктофон и обязательно предупреждать об этом. Запись поможет при дальнейших разбирательствах.

Поделиться
Твитнуть
Поделиться
Поделиться

Когда родных могут не пустить в реанимацию?

Близких не пускают при угрозе для здоровья реанимационного больного, то есть с признаками инфекционного заболевания, в том числе с насморком. Пациент ОРИТ слаб, его организму крайне сложно противостоять инфекции.

Детей не пускают и тому достаточно причин. Во-первых, больной инфекцией ребенок не осознает, что он не здоров, тем более, что его активность мало снижается даже при высокой температуре, поэтому родители могут не заметить начала болезни. Во-вторых, может трогать руками трубки и медицинские устройства, бегать или неловко двигаться, нарушая работу оборудования и мешая персоналу. В-третьих, дети легко относятся к смерти, но шок от увиденного в больнице надолго нарушит психологический комфорт ребенка.

При выполнении медицинских манипуляций и процедур родственники тоже не нужны, им неприятно это видеть, а персонал ощущает психологическое давление.

Присутствие нескольких родных людей в реанимационной палате избыточно, один-два близких человека на непродолжительное время вполне достаточно для поддержания духа онкобольного, не забывайте, что ему тяжело, он очень быстро устаёт. Сидение ночи напролёт никому не на пользу, у здоровых истощаются силы, а пациент круглосуточного бдения у постели просто не осознаёт.

«Зону COVID создавали с нуля»

Наталья Стерледева, «АиФ-Прикамье»: Сергей Борисович,  как изменилась нагрузка на врачей?

Сергей Ляпустин:  Нагрузка была всегда — и в доковидное время мы работали на две ставки. К примеру, с утра до четырёх дня я – зав. отделением, потом — дежурный реаниматолог. Но сейчас нагрузка на врача-реаниматолога в Перми увеличилась ещё в два раза. По стандарту он должен вести не больше шести человек, сейчас — минимум 12. 

Изначально у нас было нековидное учреждение. Весной мне позвонили из горбольницы № 7, отданной под COVID, попросили помочь. Там был роддом, анестезиологи никогда не работали с тяжёлой дыхательной недостаточностью. Мы поехали туда, почти с нуля стали организовывать реанимационное отделение. Тестировали аппараты ИВЛ, готовились к эпидемии.

В начале апреля стали принимать ковидных больных. Май и июнь были горячими. Больница была переполнена. В июле горбольницы № 3 и № 7 объединили в «КБ Свердловского района». В августе больных стало чуть меньше. И вот сейчас, с конца сентября, началось резкое увеличение числа заболевших. С 9 октября мы открыли реанимацию на базе ГКБ № 3 для ковидных больных. А с 16 октября эта больница со всеми филиалами была полностью отдана под COVID. Больных значительно больше, чем в мае и июне. 

Работаем мы в костюме. Потеем, худеем. Запотевают очки. Проблема спросить больного, как у него дела. Он тебя плохо слышит, часто не понимает, кто ты.  Но главное — трудно выполнять тонкие манипуляции, а у нас в реанимации их много – катетеризация центральных вен, трахеостомия и пр.

— Чему научились врачи за месяцы борьбы с новой болезнью?

— Для меня она не совсем новая — уже был опыт работы с тяжёлыми респираторными патологиями. В 2008-2009 гг. к нам пришёл так называемый мексиканский грипп. В Перми тогда были больные с тяжёлой респираторной патологией, напоминающей коронавирус. И лечили мы их с применением искусственной вентиляции лёгких. Отличие в том, что грипп за неделю или сведёт в могилу, или больному станет лучше. А тут две, три недели, иногда дольше пациент может находиться в тяжёлом состоянии с неясным прогнозом. Зачастую ухудшение, требующее вентиляции лёгких, наступает на второй неделе. Это особенность ковид-инфекции.

Ещё одно отличие сегодняшней пандемии от эпидемии 2008-2009 гг. в том, что тогда был препарат, который снижал количество летальных исходов. В случае с COVID такого препарата нет. Ни «Коронавир», созданный изначально в Японии, ни американский препарат, которым лечился Трамп, летальность глобально не снижают. У всех рекомендуемых лекарств сомнительная эффективность, на грани плацебо. Всё лечение по-прежнему упирается в поддержание жизни. Это долгая искусственная вентиляция лёгких — до месяца. Это профилактика осложнений (есть риск тромбозов). Это гормональные препараты, способные подавить воспалительную реакцию организма, порой неконтролируемую и опасную. И антибиотики – чтобы защитить пациента от бактериальной инфекции, которая накладывается на вирусную.

Всех не спасти

— Вы назвали ковидное время военным. Почему?

— Когда к нам приходят новые врачи и видят отделение, то первая реакция: какой ужас, мы не привыкли работать с таким обилием больных. Я им говорю: вы успокойтесь, надо посмотреть на это глазами военного. Да, больных много. Из них какая-то часть, к сожалению, погибает. Надо бороться до последнего, но быть готовым ко всему. Ещё одна часть – пациенты, которые поправляются. И надо продолжать лечение. Есть ещё те, за кого ты борешься. Они требуют наибольших усилий. Это так называемая «сортировка» больных. Во время войны сортировка была на этапах эвакуации. Военный доктор понимал, что всех не спасти, поэтому надо концентрировать усилия на тех, для кого это наиболее эффективно.

— Каков процент смертности в реанимации?

— В начале пандемии американские специалисты, с которыми мы общались по скайпу, называли цифру: на ИВЛ выживают только 12 %. Нам бы хотелось, чтобы было больше. Но родных мы предупреждаем: на ИВЛ погибает большинство. Однако есть пациенты в Перми, которые были на ИВЛ две-три недели и поправились.

Врачам, которые работали в хирургических реанимациях, трудно привыкнуть к тому, что больной на ИВЛ находится не один-два дня, а очень длительное время. Нужен особый психологический настрой. Сейчас у меня в отделении реанимации на ИВЛ десять человек. И если ничего не случится, они будут на аппарате неделю, две, три. Это длительная борьба за жизнь, изменение параметров искусственной вентиляции лёгких, неоднократная смена антибиотиков, попытка отключения – тянет ли самостоятельное дыхание или нет. Тут доктор должен понимать: если больной на ИВЛ, то это надолго. Поэтому мы рано делаем трахеостомию, чтобы трубку поставить напрямую в трахею. Это правильно тактически, улучшает состояние пациента и немного увеличивает его шансы на жизнь. 

— В реанимации в основном пожилые люди?

— Сейчас из 12 человек у нас девять человек в возрасте 65 +. Но есть пациенты в возрасте 26, 49, 55 лет. Говорить, что это заболевание определённой возрастной категории, нельзя. Вот дети действительно значительно реже болеют тяжело. Поэтому сейчас детские реанимации стали принимать взрослых.

— Когда всё это закончится?

— На примере всех пандемий и эпидемий скажу: все они закончились через какое-то время. Есть два момента, от которых это зависит: популяционный иммунитет (когда переболеет половина земного шара, и мы к этому движемся семимильными шагами) и создание вакцин. Каждый год в марте ВОЗ делает прогноз по северному полушарию и готовит вакцину, которая будет защищать от разных штаммов гриппа. Думаю, через год или два нас будут прививать четырёхвалентной вакциной, в которую будет входить наряду с гриппами А, В и H1N1 и коронавирус.

— В чём вас разочаровал коронавирус?

— Я рассчитывал на жаркую погоду, потому что все респираторные вирусы исчезают в это время. Но с коронавирусом так не произошло. Второе разочарование: все говорили, что вирус не стремится убивать. Популяционная цель у него – выжить, поэтому, переходя от особи к особи, он станет менее убийственным. Этого тоже не произошло.

ДОСЬЕ
Сергей Ляпустин окончил ПГМА им. Вагнера. Инфекционист, реаниматолог, кандидат наук, ассистент кафедры анестезиологии и реаниматологии в ПГМУ. Работал реаниматологом в краевой клинической инфекционной больнице, горбольнице № 3. С 2017 г. – заведующий отделением реаниматологии горбольницы № 3.

Могут ли родители посещать ребенка, если он находится в отделении реанимации?

Да, могут.

Причем речь идет не только о детях, а вообще о родственниках, находящихся в отделении реанимации и интенсивной терапии. Это право отдельно оговорено в информационно-методическом письме Министерства здравоохранения РФ от 30 мая 2016 г. N 15-1/10/1-2853 «О правилах посещения родственниками пациентов в отделениях реанимации и интенсивной терапии (реанимации)». Рекомендуем распечатать его перед посещением медицинского учреждения и иметь при себе.

В письме оговариваются условия, которые должны соблюдаться посетителями:

— Родственники не должны иметь признаков острых инфекционных заболеваний (повышенной температуры, проявлений респираторной инфекции, диареи). При этом медицинские справки об отсутствии заболеваний не требуются.

— Перед посещением медицинскому персоналу необходимо провести с родственниками краткую беседу для разъяснения необходимости сообщить врачу о наличии у них каких-либо инфекционных заболеваний, психологически подготовить к тому, что посетитель увидит в отделении.

— Перед посещением отделения посетитель должен снять верхнюю одежду, надеть бахилы, халат, маску, шапочку, тщательно вымыть руки. Мобильный телефон и другие электронные устройства должны быть выключены.

— Посетители в состоянии алкогольного или наркотического опьянения в отделение не допускаются.

— Посетитель обязуется соблюдать тишину, не затруднять оказание медицинской помощи другим пациентам, выполнять указания медицинского персонала, не прикасаться к медицинским приборам.

— Не разрешается посещать пациентов детям в возрасте до 14 лет.

— Одновременно разрешается находиться в палате не более чем двум посетителям.

— Посещения родственников не разрешаются во время проведения в палате инвазивных манипуляций (интубация трахеи, катетеризация сосудов, перевязки и т.п.), проведения сердечно-легочной реанимации.

— Родственники могут оказывать помощь медицинскому персоналу в уходе за пациентом и поддержании чистоты в палате только по личному желанию и после подробного инструктажа.

— В соответствии с Федеральным законом N 323-ФЗ, медицинскому персоналу следует обеспечить защиту прав всех пациентов, находящихся в отделении реанимации (защита персональной информации, соблюдение охранительного режима, оказание своевременной помощи).

Предъявлять какие-то еще требования к посетителям, например просить предоставить справки об отсутствии заболеваний или другие документы, работники реанимации не имеют право. Но всегда помните, что вы можете требовать соблюдения своих прав, только если сами следуете установленным правилам.

Что делать, если вас не пустили в реанимацию?

Если больной не против визитов, не находится в тяжелом состоянии и к нему хотят прийти его домочадцы, то формально доктор должен одобрить встречу. На практике вам могут отказать: в стационаре карантин (в связи с ковидом или другим заболеванием), проводятся медицинские мероприятия, процедуры или же у посещающего нет при себе документов для подтверждения родства.

В таком случае нет смысла отстаивать свои права потребителя так же, как в супермаркете – претензиями, жалобами, криками или, что еще хуже, скандалом. Зачастую врачи не пускают к близким как раз потому, что видят: члены семьи не отвечают за себя в эмоциях или считают лечение неправильным, а значит, могут сильно навредить больному.

Что делать, если вас не пустили в реанимацию

Ваши действия:

• вежливо уточните, с чем связан запрет на посещение больного;
• попробуйте переубедить врача, что не собираетесь рыдать и хотите помочь;
• если врач стоит на своем, а объективного обоснования запрета нет, идите к заведующему, а после – к главврачу;
• только получив окончательный письменный ответ с отказом, можете писать жалобу в департамент здравоохранения, прокуратуру или страховую организацию. Обычно ситуация разрешается еще на уровне заведующего.

Законодательство

• состояние человека, находящегося на лечении в медучреждении;
• соблюдение больничного режима.

Право находиться вместе со своим ребенком во время прохождения стационарного лечения зафиксировано в статье 51 этого закона. При этом возраст маленького пациента не учитывается.

Примечание: эта возможность предоставляется только одному из родителей — никакого семейного проживания в больничной палате не допускается.

В тексте этого законодательного акта нет отдельного упоминания о реанимации.

Основные положения

Разработка регламента посещений находится в ведении Минздрава.

Внимание! Точная дата вступления в законную силу пока не названа, однако Председатель Госдумы РФ Вячеслав Володин утверждает, что документ начнет работать уже в ближайшее время — никаких бюрократических проволочек быть не должно.

Разработка

В 2016 года Президент РФ выдал Минздраву распоряжение, по которому в больницах должна быть организованы условия для посещения реанимации близкими пациентов.

В этом же году Минздравом был подготовлен документ (письмо № 15-1/10/1-2853 «О правилах посещения больных в реанимации»), однако он носил рекомендательный характер.

Подзаконный акт, который внесет поправки в ныне действующий ФЗ № , пока не подготовлен. Но, согласно изменениям, возможность наносить визиты пациентам реанимации будет идентична той, что допускается общими правилами посещения медучреждений.

Как организовать посещение родственников в реанимации правильно?

Для комфортного и безопасного пребывания родственников в реанимации необходима, прежде всего, правовая база. Я убеждена, что допуск посетителей к взрослому пациенту в реанимацию должен проводиться только с его согласия или по заранее оговоренному списку, если создание такового было в принципе возможно. Необходим также пересмотр санитарных нормативов и лицензионных требований к отделению реанимации. Если все палаты реанимации будут одноместными с индивидуальным сестринским постом, специальными системами вентиляции, всем необходимым оборудованием и достаточным штатом санитарок для поддержания чистоты — проблем с посещением не будет вовсе. Для адекватного лечения пациентов в одноместных палатах необходимо будет пересмотреть нормативы работы реаниматолога. Мне кажется реальным 4–5 пациентов на врача на смене, то есть врачей понадобится в два раза больше. А медсестер в 3–5 раз. Представить себе стоимость и трудозатраты реконструкции и переоборудования всех реанимаций в стране лично мне не удается, как и представить себе, что на это выделено финансирование.